Студенческая революция 1968 года до неузнаваемости изменила западный мир. Конфликт между последним европейским поколением материалистов и первым поколением постматериалистов стал очевидным. «Феномен 1968» вскрыл нарыв на теле западного общества, долго созревавший пузырь общественных противоречий лопнул.
Протестующая молодежь творила революционное искусство и дралась с полицией на улицах европейских и американских городов. Новый центр политической страсти, новый созидающий и разрушающий импульс обнаружил себя в университетских городках Европы, и с ним нельзя было не считаться.
Последствия этих событий очень отличались. С одной стороны, старшее правящее поколение наконец-то услышало молодежь и начало делать шаги навстречу. Политики-фронтовики осознали, что их консервативное видение мира, в основе которого лежит традиция, экономический рост и стабильность, безнадежно устарело. Шарль де Голль ушел в отставку, во многих странах начались политические, общественные и образовательные реформы.
С другой стороны, 1968 год породил множество бессмысленного насилия. Если студенческая революция во Франции, которая считается центральным событием 1968 года, прошла относительно мирно и удачно, то чехословацкая была подавлена советскими танками, а мексиканская — полицейским сапогом.
Но если в Чехословакии и Мексике государство применило насилие к студентам, то в Италии все было наоборот — там радикальные группы ультраправых и ультралевых студентов развязали настоящий террор против государства и друг друга.
Послевоенная Италия пыталась развиваться как социальное демократическое государство. Народ понемногу богател, рос средний класс. Молодёжь, рождённая в послевоенной сытости, была совсем не похожа на своих отцов и матерей. Старшее поколение не понимало их и не хотело понять, демократия стариков внушала новому поколению отвращение. И вполне заслуженно — итальянская политика конца 60-х годов была страшно коррумпированной, порой люди не видели границы между политиками и мафиози.
Итальянский парамлентаризм порочил все адекватные политические течения — от коммунизма до либерализма. Но уровень жизни всё же рос, поэтому старшие радовались и хлопали в ладоши.
То, что вызывало восторг у людей, видевших войну, голод и фашизм, у молодёжи вызывало лишь презрение.
При этом самой архаичной частью итальянского государства оказалась система высшего образования, не переживавшая реформ аж с 1923 года. Нагрузка на традиционные итальянские университеты сильно возросла в 1962 году, когда законодательно закрепилась система обязательного восьмилетнего школьного образования, после которой студент мог выбирать между лицеем и профессиональным техническим училищем. Выпускники лицеев получали возможность обучаться вузах, и это дало шанс большому количеству молодежи из низшего и среднего класса обучаться в университетах.
При этом сами университеты работали из рук вон плохо, а государство не собиралось производить перемены в образовательной системе: в 1923 году на 2 000 лекторов приходилось 40 000 студентов; в 1967 году отношение стало 3 000 к 450 000. В середине 1970-х только 2% выпускников могли устроиться на работу по образованию.
Современный исследователь итальянского рабочего и студенческого движения Алекс Аспдин так описывает состояние итальянского высшего образования между 1962 и 1969 годами: Функции преподавателей в университетах в основном исполнялись местными специалистами и чиновниками, которые одновременно продолжали работать на своих основных должностях. Так как такие «преподаватели» были обязаны всего лишь выполнять учебный минимум в 52 часа лекций в год, уровень прогулов среди студентов был необычайно высок, и очень скоро многие студенты были вынуждены заниматься самообразованием из-за недостатка занятий с преподавателями. Экзамены принимались преимущественно в устной форме, что приводило к установлению крайне субъективных критериев оценки знаний учащихся. Хотя студентов, «провалившихся» на экзаменах, не всегда отчисляли из высших учебных заведений, процент отсеявшихся возрастал с каждым годом, и к 1968 году превысил 50% общего количества студентов. Хуже всех в рамках существовавшей системы приходилось студентам из рабочих семей, которые часто были не в состоянии оплачивать свое образование самостоятельно. Им приходилось работать на нескольких рабочих местах одновременно, чтобы раздобыть средств на оплату за обучение. Многим «рабочим-студентам» не удавалось из-за этого регулярно посещать лекции, благодаря чему они составляли большинство отсеявшихся.
В 1968 году правительство Альдо Моро инициирует новую образовательную реформу, которая должна была сделать высшее образование более элитарным и закрытым, а также ужесточить дисциплинарные нормы. Этот законопроект и стал последней каплей в чашу студенческого недовольства.
В такой ситуации студенты чувствовали себя будто загнанные в угол хищники. Консервативное общество не давало им возможностей выразить себя. Итальянская демократия казалась мафиозным фарсом, бесконечно далёким от интересов молодых образованных людей. Но обиднее всего для них было то, что сама система образования, их естественная среда обитания, была самой слабой, самой архаичной частью государства. И правительство не только не хотело что-то менять, а только лениво нагнетало ситуацию, готовясь вернуть своей реформой итальянские университеты в XIX век в прагматических интересах экономии. У недовольной молодежи не было выбора, кроме радикализации.
К тому же радикализм был банально моден в молодежной среде — быть фашистом или анархистом, читать проникновенные речи о нации или о классовой борьбе с парапета, бросаться именами опальных американских и европейских философов было стильно. Во Франции и Германии радикальная молодежь в подавляющем большинстве была представлена так называемыми «новыми левыми» (сторонниками франкфуртской школы неомарксизма и других левых антиавторитарных течений), а в Италии был также популярен и неофашизм.
Надо понимать, что отношение итальянцев к фашизму больше похоже на отношение россиян к сталинизму, чем на отношение немцев к нацизму. Неофашистские партии периодически получают несколько парламентских мандатов в парламенте с 1946 и по сей день. Кстати, одним из лидеров итальянских неофашистов сегодня является Алессандра Муссолини, внучка дуче.
Неверно полагать, что молодые неофашисты были этакими итальянскими Александрами Боровиковыми и Максимами Марцинкевичами. Это были свободолюбивые и организованные юноши и девушки, чаще всего из богатых семей, которые пытались создать новый дискурс на базе трёх основных ценностей фашизма Муссолини: корпоративизм (идея об обществе, построенном из профессиональных каст, и о профессиональном представительстве вместо партийного), антикоммунизм и национализм. Этот дискурс не был каноничным и закрытым — ультраправая среда Италии порой рождала такие экзотические и уродливые течения, как анархо-фашизм и национал-маоизм.
«Гитлер и Мао — едины в борьбе!» — лозунг ультраправой организации «Новый Порядок».
Неофашистские идеи были популярны в студенческой среде, ультраправые часто доминировали в органах студенческого самоуправления. Главной организацией ультраправых студентов Италии был Университетский фронт национального действия (FUAN), который был автономной молодежной организацией неофашистской партии Итальянское социальное движение (ИСД). Эта партия была создана ветеранами фашистского режима Муссолини, многие из которых были военными преступниками.
В 1960-е годы ИСД начала дрейф в сторону более умеренной, консервативной позиции. Эта трансформация вызвала резко негативную реакцию среди ультраправой молодежи, которая поддерживала ИСД как раз из-за радикальной позиции. Теперь же они стали такими же респектабельными. Многие из неофашистских группировок студентов тогда порвали официальные связи с партией. Эта независимость развязала им руки и позволила без оглядки на кого-либо вершить насилие.
Ультралевое движение в Италии было почти зеркальным отражением ультраправого. Студенты уже в основном из рабочих семей, объединялись в радикальные группы, пересматривали марксистскую теорию. Леваки организовывались вокруг кружков идеологического самиздата, которые организовывали в университетах.
До 1968 года левые студенты Италии в основном находились в лояльной тени Компартии, однако затем, вслед за неофашистами, начали активно рвать связи с респектабельными парламентскими структурами и освобождаться ради насилия.
Леваки в Италии делились на 4 основные группы: операисты, эммеллисты, троцкисты и анархисты. Операисты занимались сквоттированием и революционным грабежом, пытались агитировать рабочих организовывать забастовки (но рабочие, конечно, студентов слушать не собирались). Эммэллисты — это марксисты-ленинисты, хотя главной иконой для них был Мао Цзэ Дун, они вдохновлялись китайской «Культурной революцией» и террором хунвэйбинов.
Мы, знающие подлинную историю культурной революции Мао, должны понимать, что в то время жестокая правда об этих кровавых событиях доходила гораздо хуже, чем удалая китайская пропаганда. Даже Жан Люк Годар в те годы говорил, что хотел бы быть «китайским режиссёром на ставке, а не французским режиссёром в Париже». Самой важной для истории Италии является организация «Красные бригады», созданная в 1970 году студентом университета Тренто Ренато Курчо.
У обеих сил были влиятельные спонсоры. Неофашисты неформально поддерживались американцами, которые финансировали ультраправые движения в демократиях, где было сильно влияние коммунистов. Ещё ультраправые часто сотрудничали с мафией — это было не только в Реджио-ди-Калабрия, это была общая тенденция для всего движения. У коммунистов тоже были свои спонсоры, например, эксцентричный миллионер и коммунист Джанджакомо Фельтринелли. Этот человек был первым издателем «Доктора Живаго», лично знал Хо Ши Мина, дружил с Че Геварой и пытался спасти его из боливийского плена. Ну и спонсировал ряд леворадикальных террористических организаций на родине.
Считается, что «Свинцовые семидесятые» начались в феврале 1968 года (то есть ещё до событий в Париже и ФРГ) в университете Ла Сапиенца в Риме. Тогда протест радикалов-студентов обоих направлений против университетской реформы закончился захватом университетских зданий.
Это событие вошло в историю под названием «Битва Валле Джулия». Неофашисты из «Национального авангарда» заняли юридический факультет, а леваки — филологический. Впервые полиция не могла ничего сделать и тактически проиграла радикальной молодежи. Сначала радикалы с обеих сторон действовали сообща и, возможно, смогли бы добиться от правительства выполнения своих требований. Но фашисты начали нападать на левых, что дало полиции шанс разделить протестующих и восстановить порядок.
Революция, которую несут студенты, является всего лишь протестом против консервативности отца. Но как бы сильно ни отличались идеология и реальные предпосылки этих событий, случилось то, что случилось.
Власть получила первый тревожный сигнал из студенческой среды, но ничего не предприняла.
Битва Валле Джулия шокировала Италию, но это были только цветочки. Следующей громкой акцией стал уже самый настоящий теракт.
12 декабря 1969 года в здании банка на площади Пьяцца Фонтана в Милане прогремел взрыв. Почти одновременно ещё 3 взрыва были произведены в Риме. Теракты унесли 17 жизней.
Это загадочное и тёмное дело до сих пор не раскрыто. Подозреваемые выпрыгивали из окон, спецслужбы укрывали свидетелей, поэтому до сих пор доподлинно неизвестно, кто стоял за этим преступлением. Почти 20 лет анархист Пьетро Вальпреда провёл за решеткой за организацию этого теракта, но затем был отпущен на свободу, а обвиняемыми стали ультраправые.
Затем было восстание в Реджио-ди-Калабрия. Этот городок бунтовал полгода, подчиняясь своеобразному конгломерату из фашистов, анархистов и местной мафии. Да-да, вы всё прочитали правильно, в стране вина и да Винчи начала семидесятых такое было возможно. В итоге правительство пошло на уступки бунтующему городу и вернуло ему региональные привилегии, а ультраправые были нейтрализованы войсковой операцией.
С 1971 до 1980 года в Италии было страшно выходить на улицу. Ультралевые и ультраправые молодёжные группировки развязали настоящую войну друг против друга и государства. Радикальные организации стали массовым явлением: по подсчётам итальянских спецслужб, в середине 70-х в них состояло более 30 тысяч человек.
Активисты убивали друг друга на улицах, устраивали перестрелки. При этом обе стороны занимались террором. У левых и неофашистов были разные тактики терактов: если первые устраивали целенаправленные акции против представителей власти, полицейских и военных, то вторые не гнушались невинными жертвами среди мирного населения и ставили целью запугать соотечественников.
Но правительство не хотело услышать молодежь и пойти ей на уступки. Апогеем «свинцовых семидесятых» стали два события — похищение и убийство «Красными бригадами» премьера Альдо Моро в 1978 году и теракт ультраправых на вокзале в Болонье, унёсший 85 жизней в 1980-м. В определённые моменты казалось, что республика находится на грани гражданской войны.
Но Италия выстояла. Политики, хоть и с огромным опозданием, стоившим сотен жизней, провели необходимые реформы. Государство начинает судорожно пытаться вывести страну из оцепенения.
В 1969 году выпускникам профессиональных технических училищ было позволено учиться в вузах. Самим университетам приходится меняться — почти всеобщая забастовка студентов 1969-1970 годов не оставила им выбора.
В 1974 году, после долгого спора с Ватиканом, на референдуме были легализованы разводы. В 1981 таким же образом были разрешены аборты. Однако все эти шаги в сторону модернизации общества оказались не способны остановить террор, негласно одобряемый многими видными политиками из компартии и ИСД. Коммунисты и христианские демократы заключают стратегический альянс, призванный остановить засилье ультраправых в государственных органах и наконец-то справиться со студенческим террором, который уже начал осознаваться всеми как реальная угроза существованию демократического государства.
Совместными силами больших коалиций на рубеже 1970-х и 1980-х правительству Италии удаётся кое-как привести страну в порядок и по большей части победить студенческий терроризм. В 1982-1986 годах осуществляется несколько крупных кампаний против ультраправых и мафии — сильный удар по неофашистам и их спонсорам.
Угроза гражданской войны сходит на нет, несмотря на продолжающееся противостояние радикалов. «Красные бригады» совершают акции и по сей день
На смену наци-маоистам и FUAN пришли новые неофашистские организации, например, Каса Паунд. Определённая часть итальянского общества всё ещё поддерживает неофашистов, а молодёжные ультраправые организации, которые, не стыдясь, называют себя фашистами, всё так же сотрудничают с парламентскими партиями.
Но новой гражданской войны нет, и не будет. За 10 лет студенческого террора и кровопролития Италия хорошо уяснила, как не допустить такого впредь. Политические маргиналы и радикалы, особенно в молодежной среде, будут всегда. Главное — это не допустить того, чтобы они стали большинством. Рецепт прост: государство должно хорошо понимать запросы своих граждан, а старшее поколение должно стараться понять ценности молодых. #Лурк_исторический #паста #lm
